Первое, на что хотелось бы обратить внимание - не путайте, пожалуйста, акционизм и аукционы. Акционизм - от слова акции, в то время как аукционы - от латинского auctio — умножение, и в данном случае имеется в виду хорошо всеми известная практика продажи товаров, ценных бумаг, предметов искусства и других причудливых объектов.
В этот статье мне бы хотелось рассказать не об акциях – в распространенном понимании слова, а о художественных акциях. Именно Венский акционизм напрашивается в качестве хрестоматийного примера.
Про венский акционизм хочется рассказать не только потому что это важная глава в истории перформанса и истории искусства XX века в целом. Но и потому, что венские акционисты предложили новые практики прочтения или скорее даже перепрочтения и города, и повседневных практик человека, живущего в современном социуме.
Венский акционизм зародился в среде австрийских художников в 1960-е годы. Творчество этих художников, среди которых и знаменитый Герман Нич, и Петер Вайбель, Гюнтер Брус и другие - во многом был похож на ряд аналогичных после-авангардных явлений, появившихся в Европе после второй мировой войны. В частности, многие сравнивают практики венских акционистов с Флуксусом, потому как участники последнего также делали большой акцент на театральной зрелищности и задействовали зрителя в процесс создания работы. Но, как отмечают многие, действия венских акционистов отличались большой долей деструктивности и даже иной раз насилием. Акции венцев включали использование обнаженного тела, крови и туш животных, что зачастую объясняется желанием апеллировать к античной и раннехристианской символике, для которой кровь, вино и крест являются основополагающими символами жизни, смерти и возрождения.
Это желание говорить о жизни и смерти в первую очередь объясняется особенностью послевоенного поколения Европы, которое видело войну впритык и жило с воспоминаниями и болью, с войной связанными. Для многих историков искусства послевоенное искусство* Европы – прямая реакция на политическое угнетение и социальное лицемерие времен национал-социализма. Акции, которые проводили венские художники, носили подчеркнуто ритуальный характер. В своих перформативных действиях художники проигрывали своего рода катарсис. Акционизм стал для них практикой избавления от агрессивных человеческих инстинктов, подавляемых обществом – того, в чем они видели скрытую причину возникновения такого зла как национал-социализм. Скажем, Отто Мюль прослужил два года в немецкой армии. Позднее от утверждал, что для него акционизм стал личной формой ответа на опыт фашизма.
* Надо отметить, что термин «послевоенное искусство» прочно вошел в историю искусства XX века как в России, так и за рубежом, и описывает ровно те процессы, под которые попало и советское, и европейское поколение 60х годов.
Говоря о венском акционизме, нельзя забывать и том, что исторически искусство послевоенного периода стояло на распутье: с одной стороны, художники столкнулись с руинами европейского модернизма и авангарда, потерявшего свою ценность по прошествии страшных 1940х годов, а с другой — с безграничными возможностями американского искусства, которое венские акционисты, как и многие другие европейцы, начали для себя открывать. Особенно это касается влияния, оказанного творчеством Джексона Поллока, которому удалось создать нечто больше, чем живопись. Это была уже перформативная живописная практика.
Поэтому первые практики венцев были связаны с устранением живописи в старом понимании ее роли и функции: Герман Нитч и Гюнтер Брус создавали нечто вроде живописной мазни, некоторые - такие как Отто Мюль, буквально резали полотна. Помимо деконструкции существующего произведения, венцы решили пойти по пути деконструкции привычных структур, по которым строились классические произведения искусства.
В визуальном контексте это означало разрушение перспективы: используя метод перестановки и разрушения живописных работ. Но самое главное, акционисты вынесли живопись в публичное пространство. Не то, чтобы этот жест был беспрецедентным, ведь в средние века (XII - XVI, если огрублять) изобразительное искусство, также будучи тесно связанным с театральными действами, существовало между уличным карнавалом и церковным церемониалом*. Тем не менее, для искусства модерна этот жест был довольно логичным продолжением ранних авангардных экспериментов в области выведения произведения искусства из привычных рамок его экспонирования. Так, например, философский и идейный вдохновитель Венской школы Освальд Винер писал в 1954 году, что искусство «должно перейти от объектов к структуре событий».
*см. Михаил Бахтин. «Творчество Франсуа Рабле и народная культура Средневековья и Ренессанса. Москва, 1965
С другой стороны, не Джексоном Поллоком единым венские аукционисты учились у американцев тем же перформативным практикам. Но если американские послевоенные художники акцентировали большое внимание на проблеме капитализации человеческой жизни и человеческого тела в частности, то венские художники делали акцент на сакрализации человеческой плоти как бы в противовес строгому католическому сообществу «старой» Австрии. Как и для довоенных австрийских модернистов, так и для послевоенных акционистов «телесный» экспрессионизм играл большую роль. Кроме того, не нужно забыть и традицию психоанализа также зародился в Вене во времена «около 1900 года». И фрейдизм, и прочтения фрейдизма уже в 1960-е годы оказали большое влияние на восприятие тела венскими пост-авангардистами.
Еда и прочие нехудожественные объекты материальной среды приобретает важное значение в творчестве акционистов. Мука, сахар, мясо - все эти вещи позволяют им обращаться к материальности на языке самой материальности, иносказательно выводя более метафизические смысле через работу с такого рода медиумом. И хотя венцы не были единственными, кто работал с объектами повседневности - пионерами здесь следует назвать, опять же, американских поп-арт художников, активно работавших в те годы с найденными объектами (found objects), в актуальном искусстве последних лет 20 тема еды прочно вписалась в одну из самых эксплуатированных.
В работе с объектами одним и важнейших пунктов было отстранение. Речь здесь идёт об отстранении объектов материальной среды от их повседневных функций и наделение не то чтобы даже функциями новыми, но эстетизацией и возведением этих предметов из уровня жизни «обычной» до уровня жизни искусства. Это касалось не только объектов, но и действий - например, таких базовых практик как приготовление еды, сон, или даже испражнений. Акционисты использовали в этой связи два термина: «дефункционализация» и «дереализация».
Событием, ознаменовавшим рождение венского акционизма стал коллективный перформанс Германа Нитча, Отто Мюля и Фронера «Красный орган» (1962). Позднее он описывался как «коллективное праздненство, содействующее научные модели, извлечённые из глубин массовой психологии с целью возродить тот опыт, который предположительно несли религиозные культы от древности до христианства». Чуть позже, в 1966 году, Отто Мюлль - совместно с художником Винером, инициировали проект «контркультурного активизма» под названием ZOCK (что расшифровывается как Zerstörung Der Ordnung, Christenium und Kultur, то есть «уничтожение порядка, христианства и культуры»). Примерно в эти же годы аукционисты стали называть себя «Institut für Direkte Kunst» (Институт прямого искусства).
Постепенно уходя от работы с живописью, во второй половине – конце 1960х годов венцы работают в более и более радикальном ключе. Названия других их акций дают довольно хорошее представление об их содержании: «Рождественская акция: свинья, убитая в постели» (1969) или «Акция с гусем», и прочее в том же духе.
Надо сказать, что такого рода социально-художественные выпады не оставались незамеченными. Не раз участники акции арестовывались. Так, летом 1968 года Гюнтер Брус отбывал шесть месяцев заключения. Отто Мюль получил месяц тюрьмы после участия в публичной акции «Искусство и Революция» в 1968 году. Герман Нич получил две недели заключения из-за участия в фестивале психо-физического натурализма в 1965 году.
Считается, что переломным моментом в истории венского акционизма оказалось вступление в группу участников младшего поколения - Вали Экспорт и Петера Вайбеля, для которых целый ряд практик старших коллег оборачивался сущим проявлением патриархата.
Как ни парадоксально, период взаимной работы акционистов не продлился дольше 10 лет - к 1971 году каждый из них работал уже независимо друг от друга (вплоть до сегодняшнего дня). Несмотря на тот факт, что венский акционизм развивался не то чтобы даже независимо, но оторванно от других столиц Европы, находясь на тот момент в культурно маргиназилированной Вене, уровень радикализма акционистов повлиял на целый ряд художников в Европе и за ее пределами. В том числе, огромное влияние венцы оказали и на российскую художественную сцену времен перестройки.
1) (c) EPA (Robert Jaeger), Die Presse
Otto Muehl: Kommunengründer, umstrittener Künstler und Mensch; URL: https://www.diepresse.com/1411417/otto-muehl-kommunengrunder-umstrittener-kunstler-und-mensch
2) Unikatgrafiken|2018, Nitsch Foundation; URL: https://www.nitsch-foundation.com/en/event/eroeffnung-ein-fest-fuer-hermann-nitsch-galerie422/
3) На обложке: Ludwig Hoffenreich, Perinetkeller-IODE; URL: https://perinetkeller.at/2020/06/01/perinetkeller-auftauen/